Пятое Евангелие - Страница 17

К оглавлению

17

Около пяти часов вечера Анна припарковала свой автомобиль на стоянке рядом с институтом, откуда был хорошо виден вход в здание. Она собиралась встретить Гутманна на улице, попросить уделить ей немного времени и подробно все обсудить, а во время ужина сделать щедрое предложение. Достаточно щедрое, чтобы профессор раскрыл тайну, связанную с пергаментом.

Прождав более трех часов, примерно в половине девятого Дина увидела сторожа, который подошел к главному входу в здание и собирался его запереть. Она вышла из машины, перебегала улицу и спросила, ушел ли домой профессор Гутманн. Сторож ответил, что в здании уже никого нет, но решил уточнить и сделал телефонный звонок, оставшийся без ответа.

На следующее утро, после очередной бессонной ночи, Анна и половине восьмого припарковала свой автомобиль возле института. Но и в этот раз ее старания не увенчались успехом. Гутманн не появлялся. Анна решила, что не случится ничего плохого, если она навестит профессора у него дома. В телефонном справочнике был адрес: проф. Гутманн, Вернер.

Вернер Гутманн жил в западной части города, в одном из тех отдаленных районов, где все дома построены по одному проекту, а цены на недвижимость доступны каждому. Дверь открыла женщина средних лет. Она была настроена не очень дружелюбно, поэтому Анна решила подробно объяснить причину, которая привела ее сюда, и сказать, что профессор – единственный человек, который может ей помочь. Анна еще не успела закончить свой рассказ, как женщина, наблюдавшая за ней из-за приоткрытой двери, прервала ее и сообщила, что очень жаль, но помочь она ничем не может, поскольку ее муж, профессор Гутманн, бесследно исчез два дня тому назад. Полиция уже начала поиски.

Анна испугалась. Казалось, над таинственным пергаментом тяготело проклятие, которое преследовало Анну, словно тень. Она поспешно распрощалась и, направляясь к машине, подумала в очередной раз, что окончательно сошла с ума. Но уже в следующее мгновение Анна поняла: она была в здравом уме, поскольку могла трезво и логически оценивать события, в результате которых оказалась впутанной в эту жуткую историю. Тем не менее ей казалось, что некая таинственная сила преследовала ее, словно спрут, щупальца которого могли настичь добычу где угодно.

Вторая глава
Данте и Леонардо
Тайны под семью замками

1

Когда говорят, что человек, покончивший жизнь самоубийством, был не в своем уме, можно с полной уверенностью утверждать, что это глупости. Рассудок Фоссиуса был настолько ясен, что он постоянно вспоминал какие-то числа, – а это, надо заметить, было на него отнюдь не похоже. Числа, не имевшие для ситуации, в которой он сейчас оказался, и для него ни малейшего значения. Он вполне серьезно размышлял о том, стоит ли отдавать двадцать франков за подъем на лифте, который доставит его сразу на третью платформу, или немного сэкономить и подняться пешком лишь до первой платформы. Внимательно рассмотрев схему возле кассы, он узнал, что первая платформа расположена на высоте пятидесяти семи метров, но этого вполне должно было хватить, чтобы свести счеты с жизнью. Немного поразмыслив, Фоссиус сказал себе: Ты умираешь лишь однажды!» К тому же он безумно хотел еще раз взглянуть на Париж сверху, с высоты трехсот метров. Итак, он покорно пристроился в хвосте очереди к одной из касс, будучи полон решимости покончить с собой, бросившись с самой верхней платформы, за подъем на которую нужно было заплатить двадцать франков. Именно такую сумму он решил истратить на собственную смерть.

Терпение желающих подняться на Эйфелеву башню подвергается серьезному испытанию, потому что даже в такие промозглые осенние дни внизу выстраиваются бесконечные очереди из людей, которые хотят взять приступом этот символ Парижа. Фоссиус начал считать людей, стоявших впереди него. Их оказалось больше девяноста, что позволило ему после определенных наблюдений – на покупку одного билета уходило около двадцати секунд – сделать вывод: ждать придется около получаса.

Конечно, такие рассуждения могут показаться глупыми для человека, который уже смотрит смерти в глаза, но они должны быть упомянуты, чтобы описать, насколько ясны были мысли Фоссиуса, ведь впоследствии многие захотят доказать противоположное. Он даже начал украдкой, делая вид, что это выходит чисто случайно (подобные вещи сразу бросаются в глаза внимательному наблюдателю), разглядывать людей впереди и позади себя, чтобы попытаться понять, не заметил ли кто-то из них в его поведении необычного спокойствия, которым отличаются люди, которые видят перед собой только одну цель. Фоссиус даже поймал себя на том, что почему-то начал громко покашливать, хотя у него вовсе не першило в горле.

В течение этих бесконечных минут ожидания он представил себе сообщения в газетах, в которых будут описаны все обстоятельства, при которых он свел счеты с жизнью, бросившись с Эйфелевой башни. Возможно, они окажутся в рубрике «Разное» или – что еще отвратительнее – в колонке «Происшествия в городе» между заметками о дорожно-транспортном происшествии на рю Риволи и о квартирной краже в Латинском квартале. При этом открытие, которое он собирался забрать с собой на тот свет, было настолько значительным, что на следующий же день о нем сообщили бы на первых полосах все известнейшие газеты мира.

У Фоссиуса не было страха перед тем, что он решил сделать. Хотя бы потому, что боязнь смерти не имеет смысла. Можно бояться кратких мгновений, непосредственно предшествующих ей, но в его случае все произойдет быстро и времени осознать происходящее не останется. Где-то Фоссиус читал, что при падении с высокой башни человек не чувствует боли, потому что теряет сознание еще перед ударом.

17